О нештатной ситуации в первом полете.

Во время полета Гагарина было зафиксировано

11 нештатных ситуаций.

 

Легендарный полет первого человека в космос мог закончится вовсе не мировым триумфом: во время полета Юрия Гагарина было зафиксировано 11 нештатных ситуаций, рассказал патриарх отечественной космонавтики, соратник Сергея Королева академик Борис Черток, выступая во вторник на заседании научно-технического совета РКК "Энергия".

Королев (Московская область), 11 апр - РИА Новости. Легендарный полет первого человека в космос мог закончится вовсе не мировым триумфом: во время полета Юрия Гагарина было зафиксировано 11 нештатных ситуаций, рассказал патриарх отечественной космонавтики, соратник Сергея Королева академик Борис Черток, выступая во вторник на заседании научно-технического совета РКК "Энергия".

Советский космонавт Юрий Гагарин 12 апреля 1961 года на космическом корабле "Восток" впервые в мире совершил орбитальный облет Земли, открыв эпоху пилотируемых космических полетов и новую эру в освоении космоса.

"Немногие знают, что во время полета произошло 11 нештатных ситуаций различной степени сложности. Например, в день перед вывозом ракеты-носителя на стартовый стол при взвешивании Гагарина в скафандре с креслом обнаружился перевес в 14 килограммов. Тогда в срочном порядке в течение одной ночи были разработаны и проведены работы по облегчению космического корабля, которые, в частности, включали в себя обрезку ряда кабелей, что впоследствии и привело к ряду нештатных ситуаций во время полета", - вспоминает Борис Черток.

По его словам, вместе с кабелями, необходимыми для непилотируемых полетов, были обрезаны важные датчики давления и температуры. "Почему-то сочли, что датчиков, находящихся внутри корабля, будет достаточно", - отметил Черток.

Еще одна "нештатка" была выявлена за один час до запуска корабля "Восток".

"При закрытии посадочного люка спускаемого аппарата, по данным телеметрии, выяснилось, что один из трех кольцевых контактов отказал, и люк якобы не закрылся полностью. Причиной оказалась неточная регулировка кольцевого контакта. По указанию Сергея Королева люк был открыт, контакт отрегулирован, но какое напряжение всего за час до старта это событие вызвало у всех инженеров, задействованных при запуске!", - вспоминает заместитель Сергея Королева.

Проблемы продолжились и во время полета: корабль Юрия Гагарина был выведен на нерасчетную орбиту.

Ее расчетные параметры должны были составить: максимальная высота - 230 километров, минимальная - 180 километров. Реальные же параметры, как оказалось, составили 327 километров по апогею и 181 километр - по перигею. Произошло это потому, что в программу выведения второй ступени был введено неточное полетное задание.

Приземлился первый космонавт планеты также в нерасчетном районе, перелет составил около 600 километров. Садился Гагарин не на одном парашюте, как было предусмотрено, а на двух: запасной самопроизвольно выпал из ранца и затем раскрылся во время спуска. Кстати, сама посадка могла произойти не на сушу, а в реку Волга: только сброс "неприкосновенного запаса" весом в 30 килограммов помог Гагарину выйти на нужную траекторию.

"Все это было впервые, какие-то ошибки были неизбежны. Кроме того, никто не мог позволить себе тогда даже мысли о том, что первыми в космосе могут быть американцы, все очень спешили, чтобы обеспечить полет вовремя, и в результате мы победили", - заключил патриарх отечественной космонавтики, соратник Сергея Королева академик Борис Черток.

РИА Новости http://ria.ru/gagarin_news/20110411/363341761.html#ixzz2NyccgMYn

******************************************************************************************************

Дважды рожденный.

http://www.youtube.com/watch?feature=player_detailpage&v=0sVhbOcNhbM#t=57s

*********************************************************************************************************

БОРИС ВОЛЫНОВ, ПАДЕНИЕ ИЗ КОСМОСА.

Телекомпания "Останкино", фильм из цикла "Тайны века", 2008. 

Фильм рассказывает о том, как вел себя космонавт в экстремальной ситуации, как ему удалось выжить в аварийно спускаемом космическом корабле при посадке на Землю.

http://tvroscosmos.ru/frm/videoteka/kosmonavt/Volinov/volinov1.php

*******************************************************************************************************

Фильм: "Происшествия в космосе"

http://www.youtube.com/watch?v=dfaSZx2W_Yg

*******************************************************************************************************

ПРОИСШЕСТВИЯ В КОСМОСЕ

http://www.aviapanorama.narod.ru/journal/2002_6/katastrofa.htm

Иван Баранецкий, кандидат технических наук, старший научный сотрудник

Происшествия в космических полетах, относящиеся к категории опасных нештатных ситуаций, являются предметом глубокого анализа с целью выработки рекомендаций по предупреждению их появления или локализации (ликвидации). Эффективность мероприятий по предотвращению этих происшествий во многом зависит от правильной их трактовки и объективного изложения. До недавнего времени они были “закрытыми” для СМИ, хотя интерес к ним не только профессиональный, но и общественно значимый. Редакция журнала планирует ознакомить читателя с серией публикаций на эту тему с использованием уточненных данных и достоверной информации как по имевшим место в космических полетах происшествиям, так и по вновь возникающим.

Нештатная ситуация (НшС), охватывающая большой диапазон любых отклонений от штатной циклограммы функционирования системы “экипаж – ПКА – окружающая среда”, в зависимости от сценариев ее развития всегда таит в себе потенциальную или реальную опасность в космическом полете. Поэтому на всех этапах планирования, подготовки и выполнения полета осуществляется тщательная отработка возможных НшС. Она основывается на глубоком и всестороннем анализе, прежде всего реальных ситуаций, т.е. имевших место в выполненных полетах, и направлена на недопущение их появления в последующих полетах. Но этого недостаточно. Нештатных ситуаций-рецидивов не так уж много. Они, как правило, не повторяются – появляются новые.

Прогнозирование возможных НшС, расчет их характеристик, разработка сценариев их развития в полете и, самое главное, технологий выхода из них – трудоемкая задача. Но других вариантов для обеспечения безопасности полетов нет. Поэтому до полета в зависимости от его сложности отрабатываются (моделируются) сотни различных НшС. И все равно представляется нереальным “просчитать” все возможные ситуации. Поэтому важно выявить общие закономерности и тенденции их появления и развития в космическом полете, классифицировать по различным признакам: причинам появления, этапам полета, степени опасности и т.д.

На основании многочисленной статистики как по российским (советским), так и по американским космическим полетам такие закономерности выявлены. По признаку причинности все возникающие НшС укладываются в следующие категории:

• отказы космической техники;
• по вине человеческого фактора;
• из-за воздействия внешних по отношению к замкнутой системе “экипаж – ПКА – окружающая среда” факторов.

Наиболее легкие с точки зрения прогнозирования – нештатные ситуации, возникающие по причине отказа бортовых систем. Они достаточно хорошо учитываются с помощью методов теории надежности. Более сложно предвидеть ситуации, появляющиеся по вине человеческого фактора. Тем более что здесь имеют место ситуации, возникающие из-за общечеловеческого и личного (индивидуального) факторов. Их спектр довольно большой: ошибки при разработке космической техники, ошибки экипажа, заболевание его в полете, ошибки при планировании полета, в управлении с Земли и т.д. Как это ни странно, сам экипаж может оказаться источником опасности. Значительную трудность представляет прогнозирование НшС третьей категории. В общем случае их тоже просчитывают: различные столкновения на орбите с искусственными и естественными объектами (так называемым космическим мусором, метеорными телами и т.д.), воздействия космического ионизирующего излучения, климатических факторов на старте и др.

Что касается распределения НшС по этапам полета, то наиболее опасными являются: предстартовая подготовка, старт, выведение на орбиту, спуск, приземление и посадка. Достаточно вспомнить: все катастрофы и значительная часть аварийных ситуаций во время отечественных и американских космических полетов произошли именно на этих участках. Это легко объяснимо. На них в динамичном режиме работают наиболее критичные в пожаро-, взрывоопасном отношении системы, к тому же - с большим дефицитом времени на принятие и реализацию решений по выходу из аварийных ситуаций.

Нижеследующие примеры подтверждают эту зловещую закономерность.

Полет Юрия Гагарина на корабле “Восток-1”.

Наибольшее беспокойство по поводу безопасности Юрия Гагарина вызвал участок полета, связанный с работой тормозной двигательной установки (ТДУ) и полетом связки “приборный отсек – спускаемый аппарат” (ПО-СА) после выключения этой установки и разделения ПО с СА. Напомним читателям, что ТДУ предназначена для торможения связки с целью обеспечения ее схода с орбиты. После включения тормозного двигателя корабля начинается ее торможение. При достижении скорости

136 м/с вырабатывается “главная команда” (ГК) на выключение ТДУ и разрешение прохождения команды на срабатывание пиропатронов разделения ПО и СА. Если ГК не проходит на выключение двигателя, он выключается по метке 44 с программно-временного устройства (ПВУ) системы управления (СУ) ТДУ. При этом нельзя разделять приборный отсек и спускаемый аппарат по команде от ПВУ, а необходимо ждать команду от температурных датчиков, которые расположены на ПО и срабатывают при нагреве корпуса до 150⁰С. Таковы основные команды проектной (штатной) программы функционирования системы управления ТДУ на этапе спуска корабля с орбиты.

Что произошло на самом деле? В самом начале работы СУ кораблем (до третьей команды) все шло штатно, а далее начались отклонения от штатной программы ее функционирования. По версии Юрия Гагарина:

“… При прохождении третьей команды заметил давление в баллоне ТДУ. Оно стало резко падать с 320 атмосфер… Я почувствовал, как заработала ТДУ. Через конструкцию ощущался небольшой “зуд” и шум. ТДУ работала хорошо”.

Но только в течение 1-2 с. При появлении рабочего давления в камере сгорания должен был закрыться обратный клапан наддува камеры (ОКНК), однако этого не произошло, он закрылся не полностью и не обеспечил герметичности, в результате чего горючее после турбонасосного агрегата (ТНА) штатно поступало в камеру сгорания и нештатно – через не закрывшийся ОКНК – в полость “разделительного” мешка бака горючего, т.е. имела место нерасчетная потеря горючего. В результате такой “перекачки” горючего “не хватило” на отработку штатного импульса тяги, и прекращение нормальной работы двигателя произошло через 40,1 с после запуска из-за окончания горючего, т.е. за 0,5-1 с до формирования главной команды, по которой произошло бы штатное выключение двигателя.

По версии Юрия Гагарина: “… Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок. Корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Я ждал разделения. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10-12 с после выключения ТДУ. … Разделение произошло приблизительно только через 10 мин после окончания работы ТДУ ”.

Таким образом, разделение связки “ПО-СА” произошло, как это и предусмотрено в таких случаях, от термодатчиков, а нештатная ситуация была вызвана отказом клапана ОКНК ТДУ.

Полет Германа Титова на корабле “Восток-2”.

Неотделение гермоплаты кабель-мачты, имевшее место в этом полете, – характерная нештатная ситуация, возникшая из-за ошибок при разработке космической техники. Суть нештатной ситуации заключалась в следующем. Команда “Разделение” ПО и СА предполагала: отстрел лент, притягивающих СА к ПО; срабатывание пироножей, разрубающих кабели, выходящие из ПО на ленты; отстрел гермоплаты СА. Однако из-за ошибки при монтаже цепи кабелей, передающих команду “Отделение гермоплаты”, команда на пироножи прошла на доли секунды раньше команды на отстрел гермоплаты, в результате чего она не отстрелилась. Так как ленты были отстрелены, то СА отошел от ПО на определенное расстояние (насколько позволяла это сделать кабель-мачта СА-ПО). Полное разделение СА от ПО произошло только в результате перегорания кабель-мачты в атмосфере Земли.

(Продолжение. Начало в № 6 2002 г.).

В предыдущем номере были рассмотрены нештатные ситуации, возникшие во время космических полетов Юрия Гагарина и Германа Титова. Развивая эту тему, мы будем освещать не только происшествия, но и вопросы безопасности, малоизвестные, представляющие интерес для читателя события, связанные с космическими полетами и подготовкой к ним. Вслед за полетами Гагарина и Титова состоялись два групповых полета: Андрияна Николаева и Павла Поповича, Валерия Быковского и Валентины Терешковой. О них и пойдет речь в этой статье.

Полет Андрияна Николаева на корабле “Восток-3” и Павла Поповича на корабле ”Восток-4”. Ключевым в организации и выполнении полета Николаева был вопрос о его продолжительности – одни или трое суток. Сегодня, когда рекорд продолжительности одного полета составляет 438 суток (установлен Валерием Поляковым в 1994-1995 гг.), те робкие “шажки” по увеличению длительности кажутся перестраховочными и даже боязливыми. Сергей Королев настаивал на трехсуточном полете, руководитель работами по подготовке советских космонавтов Николай Каманин – на одно-двухсуточном полете. Он остался в меньшинстве - практически один. Не посмели маршалы, генералы, члены Госкомиссии, Президиума Академии наук СССР противостоять авторитету главного конструктора. “Ответственных” было много, но решал все вопросы Сергей Павлович. Вообще, выбор продолжительности первых космических полетов – это вопрос, касающийся сугубо безопасности. Николай Петрович основывался на выводах ученых-медиков и биологов, сделанных в сентябре 1961 г.: “В настоящее время нет никаких оснований планировать очередной космический полет больше, чем на одни сутки. При осуществлении суточного полета и при отличном самочувствии космонавта полет может быть продлен, но не более чем на двое суток”. Запланированный трехсуточный полет Николаева (“Сокола”) был продлен еще на одни сутки. В итоге “Сокол” выполнил четырехсуточный полет, а “Беркут” (Павел Попович) – трехсуточный. Посадка обоих была произведена 15 августа 1962 г. (Николаев стартовал 11 августа, Попович – 12 августа).

Вопрос безопасности тогда стоял очень остро и проявлялся во всем, даже в “мелочах”. “Очень важно вернуться на Землю не только живым, но и не инвалидом”, – эта фраза была не только в голове, но на языке у многих.

… Невесомость - основной “враг” космонавтов в полете. Вредного воздействия этого фактора на организм человека не избежать никому. К нему можно только приспособиться, ослабить его воздействие с помощью специальных тренировок по выработке вестибулярной устойчивости организма к невесомости на Земле. Тошнота – естественный синдром неблагоприятного воздействия невесомости. Ее в различной степени испытывали и испытывают практически все космонавты и астронавты. Это естественное состояние организма считалось тогда запретным для широкой огласки. О нем стыдливо умалчивали, дабы не “уронить” честь “мундира”. Космонавт, почувствовавший небольшой приступ тошноты обязан был немедленно сообщить на Землю: “Наблюдаю грозу”…”Гроза” – это условный код, означающий рвоту. И такие сообщения от космонавтов поступали.

Полет Николаева и Поповича происходил без особых инцидентов. Но ни один космический полет не обходится без отклонений от штатного функционирования. Такие отклонения были и в полете Николаева: из-за неудачной ориентации корабля не состоялось наблюдение за стартом Поповича, плохая радиосвязь с Землей, понижение температуры в корабле до 13⁰ С (нормальная – 24-26⁰ С) и др. Аналогичная ситуация с температурой, а также понижение влажности имели место в корабле Поповича. Воздействие внешних неблагоприятных факторов на систему “корабль-космонавт-среда” тоже проявилось уже в этом групповом полете. Наиболее опасное их них – радиация: галактическое космическое излучение, радиационные пояса Земли, солнечные вспышки, искусственная радиация и т.д. К большому везению, искусственная радиация (ядерный взрыв США в космосе) появилась до полета, а вспышка на Солнце зафиксирована 17 августа 1962 г., т.е. через два дня после посадки Николаева и Поповича. К счастью, все эти ситуации не оказали существенного негативного влияния на полеты в целом и на состояние космонавтов.

Полет Валерия Быковского на корабле “Восток-5” и Валентины Терешковой на корабле “Восток-6”. 40-летие этих полетов будет отмечаться 19 июня 2003 г. (день посадки обоих кораблей). Старт Быковского – 14 июня, Терешковой – 16 июня. Конкретная подготовка к первому женскому полету началась в начале января 1963 г. Полет намечался на март-апрель. Тогда еще не было решено, будет ли это одиночный или групповой полет. Обдумывалось предложение послать в полет два корабля с женщинами на борту. В женском отряде, кроме Валентины Терешковой, были Ирина Соловьева, Валентина Пономарева, Жанна Еркина и Татьяна Кузнецова. О женском отряде вспоминает Николай Каманин: “Наиболее подготовленными и первыми кандидатами на полет были Терешкова и Пономарева. Впечатления от Терешковой у всех очень хорошие: образец в поведении и воспитанности”.

Уже на этапе подготовки к этому полету было много неурядиц у специалистов ОКБ, разрабатывавших скафандры, кресла, ассенизационно-санитарные устройства и другое оборудование (главный конструктор С.М. Алексеев).

Все “беды” смешанного полета начались с непогоды. В первых числах июня почти неделю держалась сплошная облачность, при этом дули сильные ветры с порывами более 15-20 м/с. При таком ветре, как правило, старт отменяется. Вслед за этим 6 июня была отложена вывозка на старт ракеты с “Востоком-5” из-за отказа системы КРЛ (командные радиолинии). При подготовке этого пуска было очень много отказов техники: систем управления, связи и командных линий, а также других систем и приборов. Эти отказы подрывали уверенность в безукоризненности подготовки техники. Из-за отказа КРЛ пуск был задержан на 3-4 дня.

Полет Быковского - пожалуй, первый космический полет, в котором было много различных неприятностей и даже курьезов. Вслед за задержкой пуска из-за отказа КРЛ очередной перенос даты старта был вызван серией вспышек на Солнце. Однако на этом инциденты не закончились. Во время предстартовой подготовки обнаружилась первая крупная неприятность: отказали оба УКВ-передатчика. После короткого совещания руководителей пуска во главе с Королевым решили лететь без УКВ-связи. Очередная крупная неприятность возникла за 40 минут до старта и была связана с системой катапультирования. Перед закрытием люка корабля наш лучший специалист по скафандру В.И. Сверщек должен был вытащить фалу с предохранительной чекой из кресла и тем самым изготовить его к катапультированию. Сверщек потянул за фалу, но она не вытягивалась. Тогда он принял дикое решение - ножом обрезал фалу и тем самым создал обстановку, почти наверняка исключающую нормальное катапультирование. Это привело к очередному переносу старта на 30 минут.

И это не последняя неприятность на старте. В состоянии 5-минутной готовности обнаружилось, что на пульте управления не горит табло, подтверждающее готовность 3-й ступени ракеты. Но на этот раз, по настоянию Королева, председателя Госкомиссии Тюлина и ряда других руководителей, было принято решение время старта не переносить.

Полет Быковского был богат не только на неприятности, но и на курьезы. 18 июня один из наземных пунктов в Хабаровске принял от “Ястреба” тревожное сообщение о том, что на борту был космический стук. Королев поручил разобраться с этим донесением Каманину. Выяснилось, что имелся в виду не стук, а стул. Земля, расслабившись после тревоги, поздравила Быковского с “мировым рекордом” (он первым из людей сделал это в космосе).

В отличие от полета “Ястреба”, полет Терешковой (“Чайки”) происходил без инцидентов. Он был подготовлен и прошел отлично. Все, кто видел Терешкову во время подготовки, старта и вывода корабля на орбиту, кто слушал ее доклады по радио, единодушно заявили: “Она провела старт лучше Поповича и Николаева”. Королев и другие члены Госкомиссии были удовлетворены результатами ее пилотирования.

(Продолжение. Начало № 6, 2002 г.)

Первопроходцами пилотируемого космоса были одноместные космические корабли “Восток”. Их было шесть. На первом “Востоке” осуществлен полет в космос Юрия Гагарина продолжительностью 1 ч 48 мин. На кораблях “Восток-3” и “Восток-4” состоялся первый групповой полет Андрияна Николаева и Павла Поповича. На “Востоке-6” побывала в космосе первая в мире женщина - Валентина Терешкова. Космонавты возвращались на Землю в спускаемом аппарате объемом 5,2 м³ , находясь в нем до высоты 7 км. Затем происходило катапультирование космонавта, и спуск его на Землю осуществлялся на парашюте. Спускаемый аппарат, в свою очередь, приземлялся на собственном парашюте.

За “Востоками” следовали более совершенные корабли - “Восходы”. Главное их отличие от “Востоков” в том, что они были многоместными и приземление космонавтов осуществлялось с мягкой посадкой в спускаемом аппарате, который имел два парашюта. Первый в этой серии корабль - “Восход-1”- был трехместным с экипажем в составе Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова. На двухместном “Восходе-2”, экипажем которого были Павел Беляев и Алексей Леонов (старт 18-го, посадка - 19 марта 1965 г.), осуществлен первый выход человека (Алексея Леонова) из космического корабля в открытый космос. Поэтому основным отличием корабля “Восход-2” от “ Восхода-1” было наличие у него шлюзовой камеры (ШК).

“Человек вышел в космическое пространство, он находится в свободном плавании...” - так звучали слова командира корабля “Восход-2” Павла Беляева (позывной “Алмаз”), который по-дружески, с большим волнением и напряжением давал, скорее, советы, чем команды, своему соотечественнику Алексею Леонову, которому предстояла миссия, какую до него в мире никто не выполнял - выйти в открытый космос.

В памяти людей остались сокровенные чувства человека, который оказался волею судьбы в космической бездне, на которого возлагалась огромная ответственность перед человечеством, хотя в те минуты он ее не сознавал. У него были другие заботы. Именно ему, первому, пришлось выдержать нелегкое испытание за то, что он осмелился вступить в единоборство с холодной, властной и бесконечной бездной.

Начиналось все хорошо, по плану. С присоединенным к ранцу фал-тросом Алексей подошел к открытому люку шлюзовой камеры. Находясь на обрезе шлюза “Алмаз-два” не говорил, а кричал: “Самочувствие отличное, подо мною облачность, море... А солнце какое! Слепит”. Он первый видел космос с миллиардами звезд не из иллюминатора корабля, а через светофильтр скафандра. Это были секунды волнения и радости. Секунды упоения необычностью и красотой. В это время на Земле Сергей Королев почувствовал задержку дыхания - как будто кольнуло в сердце. Через минуту боль повторилась…

Алексей отошел от корабля как раз над Кавказом. Сколько было радости в эти минуты и на Земле, и в космосе! Дальше был короткий доклад на Землю:

- “Заря”! - доложил Беляев. - Все сделано по плану. “Алмаз-два” готовится к входу.

Леонов подтянулся к обрезу люка. Инструкция предписывала “входить” ногами вперед. Алексей попробовал, но втиснуться в шлюз не смог. Напрягся, пошевелил ногами - безнадежный номер. Только сейчас он ощутил и осознал, что скафандр “превысил” ожидаемые размеры - непомерно раздулся, стал более жестким. Проникнуть в люк в таком виде стало невозможным. Было также рискованно прилагать чрезмерные усилия, к тому же не было для этого сил. “Мне конец, - подумал Леонов спокойно, но сердце готово было вырваться из груди. - Конец, дурацкий конец!”.

- Леша, что у тебя? - спросил Беляев каким-то странным голосом.

- Чертовщина какая-то, я не могу войти.

- Почему? Что мешает?

• Скафандр...

Наступила пауза. Возникла критическая ситуация. Тогда Леонов, нарушая инструкцию и не сообщив о ЧП на Землю, перешел на второй режим работы скафандра, понизив давление в нем до 0,27 атм, чтобы уменьшить жесткость. После этого все “село” на свои места. Леонов попробовал “обратный вариант”, т.е. не ногами, а головой вперед. Наконец он втиснулся, закрыл внешний люк и начал разворачиваться, так как входить в корабль нужно только ногами вперед. По-другому нельзя - крышка внутреннего люка, открывающаяся внутрь ШК, съедала 30% пространства. Во время этого разворота нагрузка максимально увеличилась, а космонавт в это время находился на грани теплового удара. Пульс дошел до 190. “Алмаз-два” переполз в кабину, втянул камеру и тяжело выдохнул. Беляев смотрел на него с немым вопросом в глазах.

...”Восход-2” продолжал полет. Королев успокоился. В тот момент он не мог даже предположить, что основные сюрпризы еще впереди.

19 марта у генерала Каманина был самый тревожный день в практике космических полетов. В три часа ночи он ушел с командного пункта отдохнуть, а в семь утра его подняли по тревоге. В зал управления он не вошел - вбежал. Королев уже был там. Бледный, встревоженный. Он рассказал, что за последний (13-й) виток резко упало давление (с 75 до 25 атм) в баллонах наддува кабины корабля. Дальнейшее падение могло привести к полной разгерметизации и вынужденной посадке. Главный конструктор приказал внимательно посмотреть телеметрию: может быть, идет цифровая ошибка? Но опасения подтвердились.

Виток консультаций. 90 мин ушли на проработку причин и вариантов выхода из этой тяжелой непредвиденной ситуации. Минуты текли неумолимо, и резерв времени на принятие решения подходил к концу. Юрий Гагарин немедленно передал на борт распоряжение о посадке по автоматическому циклу на 17-м витке. “Алмазы” сделали все, что положено в экстренных условиях. Они знали, что по команде с Земли должно произойти автоматическое включение тормозной двигательной установки (ТДУ). Но признаков включения не ощущалось, хотя команда с Земли на борт была выдана. ТДУ не включилась, так как не прошла ориентация корабля. Земля тоже знала, что автоматика спуска не сработала. Гагарин спокойно передал на борт следующее указание: сажать корабль вручную на 18-м или 22-м витке. “Алмазы” уже мысленно проигрывали сценарий своих действий в сложившейся обстановке по тем вводным, которые они отрабатывали на тренировках. К аварийному варианту Беляев и Леонов были подготовлены, но создавшаяся на борту ситуация в корне отличалась от учебной. Ошибочные решения и действия “Алмазов” могли стать роковыми.

Народная мудрость гласит: “Беда не приходит одна ”. На следующем этапе началось “закислораживание” атмосферы в корабле. Прибор показывал, что парциальное давление кислорода поднялось до 460 мм. Малейшее искрение в контактах при переключении тумблеров могло вызвать пожар и взрыв. Но космонавтам повезло: ничего не искрило, не коротило. Повезло вдвойне - сработал клапан разгерметизации. Благо, что они были в скафандрах. Позже, через пять лет разгерметизация “Союза-11” стоила жизни Добровольскому, Волкову и Пацаеву.

На этом беды на орбите не закончились. После разгерметизации началась закрутка. Корабль потерял ориентацию. Без нее - о посадке не могло быть и речи. Итого на долю “Алмазов” за сутки полета выпало семь сложнейших нештатных ситуаций.

Спуск в ручном режиме тоже проходил с большим напряжением. Данные о прохождении команд на спуск Земля получила довольно быстро с парохода “Ильичевск”, но потом в течение четверти часа о космонавтах не было никакой информации. “Восход-2” приземлился недалеко от деревни Щучино (в 25-30 км на юго-запад от Березников, севернее Перми), но о приземлении корабля Земля узнала только через четыре часа, а помощи космонавты ждали еще двое суток. Для службы поиска ВВС - это был большой провал. Чтобы не замерзнуть (температура воздуха доходила до минус 20єС), космонавты использовали экранно-вакуумную теплоизоляцию и парашютные стропы. В отечественной практике это был самый сложный и напряженный космический полет.

(Продолжение. Начало № 6, 2002 г.).

На смену “Востокам” и “Восходам” пришли более совершенные корабли серии “ Союз”, “Союз-Т”, “Союз-ТМ” и “Союз-ТМА”. Если корабли “Восток” и “Восход” совершали автономные полеты вокруг Земли, то “Союзы” предназначались также для обслуживания орбитальных станций. Полеты на кораблях “Союз”, рассчитанных на 2-3 человека, совершались с 1967 по 1981 г. За это время на космическую орбиту выведено 38 пилотируемых кораблей. Первым космонавтом, летавшим на корабле “Союз-1”, был Владимир Комаров. Однако его полет закончился трагически. На высоте примерно 7 км отказала парашютная система, спускаемый аппарат снижался с большой скоростью, что привело к гибели космонавта.... В своем дневнике 9 февраля 1967 г. генерал Николай Каманин записал:  “Кораблям типа “Союз” явно не везло. Их строили начиная с 1960 г. Они должны были летать уже в 1962 г., но впервые поднялись в космос в конце 1966 г. Было уже три пуска “Союзов”, и все они оказались неудачными. 28 ноября 1966 г. корабль вышел на орбиту, но по непонятным причинам израсходовал все рабочее тело, предназначенное для корректирующих двигателей, задание на полет было сорвано, корабль при спуске взорвался. 14 декабря 1966 г. второй “Союз” не поднялся с пускового стола, неожиданно для всех сработала система аварийного спуска – космический аппарат приземлился на парашюте в 300 м от старта, а на самой ракете возник пожар, она взорвалась и разрушила стартовые сооружения. Третий корабль, выведенный на орбиту 7 февраля 1967 г., летал только двое суток, а при спуске приводнился в Аральское море и затонул. Хотя он не должен тонуть”. При посадке “Союза” № 3 обнаружились и другие серьезные дефекты: корабль не долетел до расчетной точки посадки 510 км, УКВ-передатчики при спуске и на земле не работали, а КВ-передатчики работали плохо. 9 апреля - опять неприятность: отказ запоминающего устройства РТС на очередном корабле “Союз”, который вынудил провести разборку корабля и привел к отставанию работ по графику уже на 3-4 дня. Запуск кораблей “Союз” № 4 и 5 наметили на 24 - 26 апреля. По программе полета они должны состыковаться, а экипажи должны осуществить переход из одного корабля в другой. Корабль № 4 стал первым пилотируемым кораблем этого типа. Ему присвоили номер “Союз-1” и его командиром назначили Владимира Комарова. Второй “Союз” (корабль № 5) с экипажем в составе Валерия Быковского, Алексея Елисеева и Евгения Хрунова должен был стартовать на следующий день после выхода на орбиту “Союза-1”.   Однако в процессе его подготовки к запуску на старте обнаружилось много отказов, которые ставили под угрозу пуск корабля № 5. Старт “Союза-1” состоялся 23 апреля в 5 ч 30 мин, ракета поднималась очень устойчиво. Комаров докладывал по радиосвязи о ходе полета. Все три ступени отработали отлично, и через 540 с после старта корабль был выведен на орбиту. После серии больших неудач, связанных с пусками кораблей “Союз”, все были довольны началом полета, хотя каждый сознавал, что впереди еще могут быть сотни трудностей. Уже на втором витке с Комаровым была установлена устойчивая УКВ-связь, и сразу Земля узнала о начавшихся неприятностях. Он доложил: “Самочувствие хорошее, параметры кабины в норме, но не раскрылась левая солнечная батарея, зарядный ток только 13-14 ампер, не работает КВ-связь. Попытка закрутить корабль на Солнце не удалась, закрутку пытался осуществить вручную с помощью двигателей ориентации, давление у них упало до 180º. Земля порекомендовала Комарову снова попытаться закрутить корабль на Солнце, экономить рабочее тело и энергию. На третьем витке Владимир Комаров доложил, что параметры кабины в норме, однако солнечная батарея не раскрылась, закрутка на Солнце не прошла. Стало ясно, что на борту корабля серьезные неполадки, и он в таком состоянии не пролетает трех суток. Однако на Земле приняли решение продолжить подготовку второго корабля “Союз”, провести коррекцию орбиты “Союза-1”, еще раз попытаться закрутить корабль на Солнце.  Обстановка на борту складывалась тяжелая – она могла привести к нарушению теплового баланса корабля. Однако на Земле не теряли надежды исправить положение на “Союзе-1”, запустить в космос “Союз” № 5,выполнить стыковку двух кораблей и осуществить переход Евгения Хрунова и Елисеева от Валерия Быковского к Комарову. В дальнейшем ситуация на корабле “Союз-1” не улучшилась. Было принято решение: отложить старт корабля “Союз” № 5, а “Союз-1” посадить на 17-м витке. Однако в успешной его посадке уверенности не было. На корабле имеются три различные системы его ориентации: астроинерциальная, ионная и ручная. Астроориентация отказала из-за нераскрытия левой солнечной батареи, ионная - в предутренние часы ненадежна (из-за так называемых ионных ям). Ручная ориентация на корабле работала, но ее трудно было использовать для посадки (в 5ч 30 мин по местному времени участок ориентации приходился на тень, а в тени корабль трудно ориентировать вручную). И все-таки было решено использовать ионную ориентацию. Но, как и предполагали, посадка на 17-м витке не состоялась из-за плохой работы датчиков ионной ориентации. Решили осуществить посадку на 19-м витке в районе Орска. При этом Земля порекомендовала Комарову для ориентации корабля использовать не предусмотренный инструкциями способ. Хотя космонавтов не готовили к такому варианту, Комаров отлично справился с пилотированием неисправного корабля. Он  сошел с орбиты и приземлился в 65 км восточнее Орска. Корабль упал на Землю со скоростью 35-40 м/с и загорелся. Владимир Комаров погиб сразу во время удара корабля о землю. Однако в Центре управления полетом об этом еще не знали. Земля почувствовала тревогу, когда связь с “Союзом” прервалась. Хотя это соответствовало циклограмме посадки, наступила тягостная тишина. Молчание на таком ответственном и опасном участке, как спуск и посадка, всегда тревожно. Вскоре “прорезался” голос Комарова. “Рубин ” докладывал спокойно, неторопливо, без какого-либо волнения. Спокойную обстановку на космодроме нарушило поступившее по “циркуляру” короткое сообщение:  “Объект прошел зону. Время видимости две секунды ”. А вслед за этим уточнение: “Предполагаемая точка приземления - пятьдесят километров восточнее Орска”. Далее поступил доклад с поискового самолета “Ан-12”. Командир сообщал: “Вижу “Союз”, рядом люди. К кораблю идут машины... ”. Вскоре поступило еще одно сообщение из района приземления, прервавшее веселый настрой среди руководителей и специалистов управления полетом: “Космонавт требует врача”. Начали думать, гадать, строить предположения. “Ушибся, повредил ногу, перелом” - чего только не говорилось. Не было одного - мысли о трагедии. Особенно не давала покоя короткая фраза: ”Объект прошел зону. Время видимости две секунды”. “Почему только две? Локаторы должны вести его дольше - ведь спуск на парашюте длится значительно больше времени...”. Ответ на этот вопрос еще не был найден, когда поступил сигнал бедствия. К вечеру были известны все подробности...  Причиной гибели Комарова явился отказ парашютной системы: невыход из контейнера основного парашюта и ненаполнение запасного парашюта. Наиболее вероятной причиной невыхода основного парашюта явились конструктивные недостатки парашютного контейнера: большая плотность укладки парашюта из-за малого объема контейнера, выпучивание его стенок из-за малой жесткости конструкции и, как следствие, большие усилия тормозного парашюта при вытягивании основного. В условиях, когда давление в корабле выше наружного на 0,67 атм, потребное вытягивающее усилие возрастает до трех тонн и более. Причиной ненаполнения запасного парашюта явилось “затенение” его тормозным парашютом. Возможность одновременной работы этих двух парашютов не предусматривалась и ранее в испытаниях не проверялась.

(Продолжение. Начало в № 6, 2002 г.)

После выполнения программы группового полета корабль “Союз-4” (Шаталов, Елисеев, Хрунов) приземлился штатно. Через сутки планировалась посадка Бориса Волынова на корабле “Союз-5”. Никто не мог предположить, что так драматически сложится последний этап, казалось бы, почти благополучного полета, - спуск с орбиты и посадка.  

16 января после расстыковки “Союза-4” и “Союза-5” Земля передала “Байкалу” (позывной Волынова) команду: “Готовьтесь к посадке”. Космонавт выполнил все  необходимые команды и операции, автоматика их отработала, и “Союз-5” вышел на траекторию спуска. Спустя шесть минут должна была пройти главная команда на разделение трех отсеков: спускаемого (СА), бытового и приборно-агрегатного (ПАО). После нее – только один путь – к Земле. “Зеленый свет” этому пути дают пиропатроны, разделяющие эти отсеки. Но “зеленого света”, обеспечивающего благополучный спуск, не получилось. После легкого толчка Волынов бросил взгляд в иллюминатор, и не поверил своим глазам. Он увидел торчащие антенны, что крепятся к ПАО. Это значило, что он не отошел от СА. Машинально мелькнула мысль: “Это авария”. Но в докладе на Землю это слово не прозвучало – запрещала инструкция. На Земле не сразу поняли, что не прошло разделения. Потом – шок. Космонавт обречен – ведь никаких шансов на спасение. Спускаемый аппарат в форме автомобильной фары, что в штатных условиях спуска обеспечивает нужное аэродинамическое качество, “тащил” на себе почти трехтонный “довесок” с раскинутыми “крыльями” солнечных батарей. Тяжелая связка отсеков беспорядочно кувыркалась, а с ней и человеческая судьба. С этого и началась спираль космической драмы. Обреченность и безнадежность являли собой некий кошмар... Такое надо пережить, чтобы понять.

При входе в атмосферу связки с “бешенной” скоростью горит металл, воздух ионизируется, возникает плазменное состояние окружающей cреды. Теплозащитный экран, который при штатном спуске берет “огонь” на себя, спасти не может. При беспорядочном вращении корабля огненный смерч обрушивается на незащищенную часть кабины.

Но, обрушившаяся беда обернулась счастьем. Человек и смерть разминулись за несколько минут до встречи.... Именно огонь “съел” злосчатные замки, удерживавшие связку. Резкий хлопок сотряс корабль. Спускаемый ппарат, облегченный отстрелом “довеска”, по крутой баллистический траектории уже теперь благополучно шел к Земле. На высоте 10 км “сработал” парашют...

      Полеты “Космонавта-13” Владимира Шаталова (злополучное 13-е...)

…Невезения, неудачи, стечение обстоятельств и их связь с народными приметами, злополучными явлениями и цифрами иногда становятся роковыми для отдельных людей, определяющими их судьбу. Это в полной мере можно отнести к “Космонавту-13” Владимиру Шаталову.

В документальной ленте, посвященной космическому полету кораблей “Союз-4” и “Союз-5”, которая вышла в январе 1969 г. есть кадры, где Шаталов шагает по бетонным плитам стартовой площадки. Наверное, мало кто обратил внимание на странную деталь – обувь космонавта: он то в ботинках, то в унтах. И это на сравнительно небольшом отрезке пути. “Фокус” был в следующем: съемки были сделаны 13 января – в день запланированного старта “Союза-4”. Тогда погода была морозная, и космонавт надел унты. Но старт в тот день не состоялся – из-за возникших неисправностей его перенесли на сутки. На следующий день он надел ботинки, так как все равно при посадке в корабль снимать “земную” обувь. Когда монтировали этот обычный сюжет, то были отобраны наиболее “эффектные” кадры. Вот так и появилась эта документальная несуразица.

Итак, старт “Космонавта-13” был запланирован на 13 января, в понедельник на 13 час по местному времени. Трижды сошлись роковые числа, трижды выпала “чертова дюжина”, да еще понедельник – “тяжелый день”. Так были “запланированы” неожиданности и сюрпризы первого полета Владимира Шаталова на корабле “Союз-4”, тем не менее основная программа полета была выполнена.

В октябре 1969 г. состоялся групповой полет трех кораблей “Союз-6”, “Союз-7” и “Союз-8”. На одном из них (“Союз-8”) опять летал Шаталов и Елисеев. И вновь “Космонавту-13” “помогли” роковые числа. Старт “Союза-8” был намечен на 13 октября. Шаталов шутил: “Снова тринадцатое число, снова понедельник и снова в 13 часов, правда с минутами”. И в этот раз из-за возникших нештатных ситуаций старт состоялся на следующие сутки.

11 октября 1969 г. стартовал в космос “Союз-6” (Георгий Шонин и Валерий Кубасов). Взлет корабля прошел отлично, однако после отделения корабля от третьей ступени не прошла команда на наддув системы причаливания и ориентации (ДПО). Отказ ДПО грозил срывом выполнения полной программы полета за счет резкого сокращения возможностей для маневрирования на орбите. Первые попытки экипажа включить наддув с пульта корабля не увенчались успехом. Эта команда прошла лишь на третьем витке полета, после того как Шонин включил пиротехнический клапан. Пуск “Союза-7” состоялся 12 октября (Анатолий Филипченко, Владислав Волков, Виктор Горбатко), а корабля “Союз-8” (Владимир Шаталов и Алексей Елисеев) был намечен на 13 октября. Во время предстартовой подготовки “Союза-8” была обнаружена поломка одной из трех спиц штурвала люка-лаза. Пролезая в спускаемый аппарат, Владимир Александрович тщательно проверил состояние крышки переходного люка и начал завинчивать штурвальное колесо. Оно легко поддалось, потом пошло с некоторым сопротивлением. Шаталов поднажал и, вероятно, перестарался: одна из спиц не выдержала усилия и треснула в месте сварки. Однако крышка закрылась, замки сработали. По инструкции в таких случаях полагается доложить ведущему специалисту по кораблю. Шаталова все это озадачило. Возникла реальная угроза срыва пуска. Эта неисправность могла привести к разгерметизации корабля при спуске. Он обратился к Елисееву. Бортинженер сник, но быстро оценил ситуацию: “Замок сработал, значит все в порядке. Не будем торопиться с докладом, - успокоил он себя и командира”. Однако экипаж все же доложил на Землю о случившемся. Инженеры-стартовики заявили, что ничего страшного, лететь можно, и пуск состоялся на следующий день. Программой этого группового полета предусматривалась стыковка кораблей “Союз-7” и “Союз-8”, а “Союз-6” должен был подойти к этой связке на расстояние около 50 м. Однако из-за отказа системы стыковки “Игла” автоматическая стыковка двух кораблей не состоялась. Из-за отсутствия точных данных по скорости сближения и взаимному расположению кораблей вследствие больших ошибок баллистиков при расчете коррекции орбит не состоялась и их ручная стыковка. Основная программа полета так и не была выполнена. Не обошлось без нештатных ситуаций и на посадке.

На долю Владимира Шаталова выпало еще одно “счастье” испытать свою судьбу, связанную с “чертовым” числом 13 (в полете на корабле “Союз-10”). Но до этого состоялся еще полет (1 июня 1970 г.) на корабле “Союз-9” (Андриян Николаев, Виталий Севастьянов) продолжительностью 18 сут. Полет хотя и продолжительный , но “безмятежный”.

...19 апреля 1971 г. была запущена первая отечественная орбитальная станция ДОС-7К “Салют” самой мощной на то время советской ракетой УР-500. С этого момента предстояли регулярные полеты космонавтов на станцию с помощью транспортных кораблей “Союз”. Первую такую миссию предстояло выполнить трем космонавтам: самым опытным - Владимиру Шаталову и Алексею Елисееву, побывавшим в космосе на то время уже дважды, и новичку Николаю Рукавишникову.   

Станция была выведена ракетой на орбиту успешно, однако уже на первом витке выяснилось, что на ней не открылась крышка научной аппаратуры. Хотя на ДОС-7К возникали и другие отказы было принято решение запустить корабль “Союз-10” 22 апреля и попытаться устранить возникшие неисправности с помощью экипажа. Но (опять злосчастное “но”!) Шаталову на пусках явно не везет. Из-за возникших неисправностей на ракете старт состоялся только на следующие сутки. Еще одна очень опасная ситуация возникла за одну минуту до включения зажигания – кабель-мачта не отошла от РН. Могла сработать система аварийного спасения, мог возникнуть пожар. Всего за 10 лет были две задержки стартов на сутки и обе с Шаталовым. Но на этом неприятности на борту “Союза-10” не закончились. Самая главная неудача – не была осуществлена стыковка корабля со станцией. Значит, основная миссия этого полета не была выполнена. Кроме этого, серьезная угроза безопасности возникала из-за того, что вынужденная посадка корабля впервые осуществлялась ночью (через двое суток после старта). К счастью все обошлось. Было очень горестно сознавать, что программа полета не была выполнена в главном – переход экипажа на станцию и длительное пребывание на ней. Эту миссию предстояло выполнить другим.  

 

----------------------------------------------------------

-----------------------------------------------------------------------------

Очередные неудачные полеты на ОПС “Алмаз-3” (или “Салют-5”) состоялись в 1976 г.: 6 июля стартовал корабль “Союз-21”, пилотируемый экипажем в составе полковника Бориса Волынова (командир) и подполковника Виталия Жолобова (бортинженер), 14 октября - “Союз-23” с экипажем в составе командира корабля подполковника Вячеслава Зудова и бортинженера подполковника Валерия Рождественского. Полет корабля “Союз-21” полон драматизма. И все это - отпечаток особой космической судьбы командира экипажа Бориса Волынова. Космонавт первого набора в отряд 1960 г. испытал почти все, что выпало на долю людей этой профессии. За ним прочно закрепилось прозвище “вечный дублер”. В полете корабля “Союз-5” никто не мог предположить, что так драматически сложится последний этап, спуск с орбиты и посадка. Когда не произошло штатное разделение трех отсеков (спускаемого, бытового и приборно-агрегатного), казалось, что космонавт обречен – ведь никаких шансов на спасение, однако все закончилось благополучно.

------------------------------------------------------------------------------- --------------------------------------------------------------------------------

И вот новое испытание в полете на “Алмазе-3” или ОПС-103. Еще до начала экспедиции на эту станцию предполагалась трехмесячная работа на ее борту, но из-за ограниченного ресурса корабля “Союз-21” был утвержден 60-суточный полет. Работа Волынова и Жолобова на борту станции проходила по штатной программе. На 42-е сутки неожиданно взревела сирена тревоги, погас свет, отключились многие бортовые приборы. Что же произошло на “Алмазе”?

Первый месяц на борту прошел без каких-либо неприятностей. Все шло нормально, если не считать неприятного запаха в отсеках станции. Но это сказалось на их повседневной работе лишь на 42 сутки. После пронзительного воя сирены начался “мандраж”. Внутри станции стало темно, так как “Алмаз” находился над ночной стороной Земли. Возникло чувство растерянности. Чтобы убрать раздражающий звук, сирену выключили. Наступила гнетущая тишина. Лишившись привычного звукового фона от работы вентиляторов, различных приборов, агрегатов и других источников, экипажу трудно было воспринимать такую неожиданную обстановку. После выключения сирены Борис Волынов передал на Землю короткое сообщение: “На борту авария”. Большего он сказать не мог. Экипаж недоумевал: что же произошло, насколько все это серьезно, что следует предпринять?

На Земле стало тревожно. Необходимо было принимать соответствующие возникшей ситуации правильные решения, но не хватало полной оперативной информации с борта. Поэтому Земля стала задавать экипажу уточняющие вопросы, чтобы проанализировать неожиданную ситуацию и выдать рекомендации по действиям космонавтов в данной обстановке. Но связи с экипажем не было. Станция ушла на “глухие витки”, где она находилась вне зоны радиовидимости.              

Тем временем экипаж мобилизовал все свои усилия на определение характера неисправности. Начался мозговой поиск возникшей неисправности. Первое, о чем подумал экипаж, это разгерметизация станции. Значит, надо срочно перебираться в корабль, отстыковываться от ОПС и возвращаться на Землю. Но эта версия была отброшена ввиду отсутствия явных признаков потери герметичности отсеков “Алмаза”. Не было характерного “свиста” уходящего воздуха. Если стравливание идет медленно, то можно попытаться спасти станцию. Прислушиваясь к непривычной тишине, Волынов и Жолобов пришли к выводу, что станция “живет”. Между тем обнаружилась иная неисправность - не работала система регенерации воздуха. Кислород начинал неумолимо “таять”. Насколько его хватит, никто не знал. К тому же станция потеряла ориентацию. Ситуация становилась все более тревожной. В этой обстановке важно было не поддаться паническому страху, действовать спокойно и продуманно.

Неимоверными усилиями космонавтам удалось привести “Алмаз” в нормальное состояние. Однако авария на станции и стрессовое состояние экипажа не прошли бесследно. У Виталия Жолобова начались головные боли, пропал аппетит и сон. Ни один из медицинских препаратов, которые находились в бортовой аптечке, не помог. Бортинженеру становилось все хуже и хуже, он не мог работать в полную силу, ко всему относился с удручающим безразличием. При этом страдали оба: Жолобов от собственного состояния, Волынов - от переживания за товарища. Надеясь, что это болезненное состояние бортинженера пройдет, о недомоганиях Жолобова на Землю не сообщали. Но долго так продолжаться не могло. Виталий Жолобов по собственной инициативе пожаловался врачам на свой “дискомфорт”. Медики долго выясняли ситуацию, пытались понять насколько все это серьезно. Ведь такое в практике космических полетов случилось впервые. При этом точного диагноза установить так и не смогли. Государственная комиссия приняла решение о досрочном прекращении полета. Вместо запланированных 60 суток экипаж пробыл на орбите неполных 49. 

Спуск с орбиты прошел без осложнений, но поскольку команда на посадку была выдана не на расчетном витке, то спускаемый аппарат приземлился на хлебном поле и завалился на бок. Борис Волынов выбрался через люк, попробовал сделать шаг, но ноги не держали. Он упал на спину, попытался подняться, но не смог. Виталий Жолобов, покидая СА, за что-то зацепился и остался в висячем положении. Командир собрал последние силы, подполз к люку и помог товарищу вывалиться на Землю.

Многое пережитое Волыновым и Жолобовым может показаться величайшей удачей, подарком судьбы, но не все так однозначно.

Старт “Союза-23” предусматривал стыковку со станцией “Алмаз-3” и продолжение дальнейших научно-технических исследований и экспериментов, начатых экипажем “Союза-21”. 

Работа нового экипажа в составе Вячеслава Зудова и Валерия Рождественского была направлена прежде всего на тщательную проверку системы жизнеобеспечения орбитальной станции и  восстановление ее работоспособности, в случае необходимости, смену газового состава в помещениях “звездного дома”. Но этим планам не суждено было сбыться. Что же произошло? Если соблюдать хронологическую точность, то события развивались следующим образом. В 1ч 55 мин (время московское) 15 октября была проведена коррекция орбиты. В 3 ч после полуночи экипажу был предоставлен отдых. Когда корабль был переведен в режим автоматического сближения со станцией, из-за нерасчетного режима работы системы управления стыковка была отменена. Через сутки, в 20 ч 02 мин была выдана команда на включение тормозной двигательной установки. Корабль начал сходить с орбиты и совершил посадку в 195 км юго-западнее города Целинограда на озере Тенгиз. В действительности эпопея Радонов (позывной экипажа) была куда сложнее и опасней.

Этап дальнего сближения проходил нормально, техника работала безупречно, ничто не предвещало беды. Лишь в самом конце участка сближения произошло неожиданное и для Центра управления, и для экипажа. Данные о параметрах относительного движения корабля и станции, заложенные в программное устройство, не совпадали с действительными измерениями. Земля была в замешательстве, а экипаж настойчиво пытался осуществить стыковку вручную. Ведь станция была рядом с кораблем. Не приводя никаких объяснений, Земля строго приказала прекратить стыковку и готовиться к посадке. Оставим все дальнейшие перипетии, скажем, что все события протекали по закону парных событий: беда не приходит одна. Посадка была совершена ночью, на озеро, к тому же сели на мелководье, поэтому корабль потерял плавучесть, перевернулся и люк оказался в воде. Открывать его было не только трудно, но и опасно.

Вот такое испытание выпало на долю “Радонов”. Но все обошлось. Традиционные награды Вячеслав Зудов и Валерий Рождественский, хоть и с некоторым опозданием, но получили.